Человек решительно прошёл по проходу прямо к креслу судьи. Джейк только сейчас его узнал — это был Том Риз.

— Кто вас сюда пустил, — возмутился Феликс Найт. — Куда смотрит охрана?

— Извините, Ваша честь, но у меня есть неопровержимые улики против обвиняемого, — невозмутимо произнёс Том и кивнул головой в сторону Нортона.

Лицо подсудимого удивлённо вытянулось, он тяжело сглотнул и двумя пальцами потянул за ворот своей рубашки, словно ему стало трудно дышать.

— Почему вы раньше не предъявили ваши улики? — поинтересовался судья.

— Ваша честь, изобличающий материал оказался у меня буквально несколько часов назад, — Том уговаривал судью почтительно, но настойчиво. — Благодаря ему у вас появится редкий шанс завершить слушание дела немедленно. Сейчас.

Джеффри Коллинз выступил вперёд него.

— Я протестую, Ваша честь! — быстро бросил он. — Этого человека нет в списках свидетелей на сегодня. Его необходимо выгнать, чтобы не мешал!

Мозг адвоката работал на высоких оборотах. Джейк мог поклясться, что со своего места слышит как лихорадочно ворочаются и щёлкают в голове Коллинза колёсики и шестерёнки, торопливо выискивая выход из создавшегося положения. Похоже, неожиданный сюрприз в лице Тома сильно напугал и насторожил его.

— Ваша честь, — предпринял он очередную попытку вмешаться, — мы ведь даже не знаем, кто это!

Том развернулся к нему.

— Для тех, кто со мной не знаком, представлюсь: меня зовут Том Риз, — небрежно бросил он в лицо адвокату. — Я друг вон того парня, которого ты, паршивая задница, пытаешься утопить в собственном же дерьме.

— Без оскорблений! — прокричал судья Найт и со злостью стукнул молотком по кафедре, понимая, что сегодня в зале заседаний творится полный бардак. — Предъявите ваши улики или немедленно покиньте зал.

— Спасибо, Ваша честь, — сказал Том, вынимая из-за пазухи небольшой прямоугольный свёрток и протягивая его судье.

— Что это? — недоверчиво поинтересовался тот.

— Это видеокассета, на которую записаны проделки нашего с вами общего знакомого, — ответил Том и лукаво подмигнул застывшему в неудобной позе Нортону. — И не только его.

Леон потерянно опустил голову, лицо его посерело.

Джеффри Коллинз выглядел не лучшим образом. С таким трудом воздвигнутая и отшлифованная линия защиты теперь трещала и расползалась по швам как старый изношенный кафтан. Взгляд адвоката метался из стороны в сторону, мучительно выискивая лазейку в монолитных стенах закона.

А в зал заседаний уже вносили видеоаппаратуру и устанавливали её на видном месте. Судья и присяжные сгрудились вокруг. Находящиеся в зале зрители вскочили со своих мест и замерли в предвкушении чего-то необычного.

Джейк сидел далеко от судейского ложа и поэтому не мог видеть, что происходило на экране. К тому же запись была без звука. Но по реакции столпившихся людей, по их гневным репликам и восклицаниям он понимал: победа на его стороне и теперь уже Нортону и Коллинзу ни за что не отвертеться от справедливого возмездия.

Не горя желанием быть в центре внимания прессы, он не стал дожидаться окончания просмотра и тихо вышел из зала суда.

В огромном вестибюле было практически безлюдно. Он немного постоял, раздумывая, что ему делать дальше: подождать Тома или поехать домой? Потом достал сигареты и вышел на улицу. Холодный ветер освежил лицо, бесцеремонно нырнул под рубашку. Джейк застегнул куртку и закурил, задумчиво глядя в хмурое осеннее небо.

Несмотря на заслуги Тома, он не чувствовал себя победителем. Сегодняшнее заседание напомнило ему огромную бутыль с нечистотами, которую расчётливо взболтали и опрокинули. После такой грязетерапии было только одно желание — жестоко напиться.

Неожиданно сзади на плечо легла чья-то рука. Он обернулся. Рядом с ним стоял Мартин Дуглас и вежливо улыбался:

— Кажется, всё хорошо, Джейк?

— Да, доктор. Если Том берётся за дело — это всегда хорошо.

— А по твоему виду не скажешь. Будто бы не рад… Ты как себя чувствуешь?

Джейк попытался отшутиться:

— Как кошка, которая едва увернулась от самосвала.

И уже серьёзно добавил:

— Да рад я, доктор, конечно, рад. Просто я настолько от всего этого устал, что сил на радость уже не осталось.

Мартин Дуглас застегнул пуговицы на своём чёрном элегантном полупальто.

— Доктор Тейлор выписала тебе какой-то новый препарат и велела передать, а я так торопился в суд, что забыл рецепт у себя в кабинете. Вот ведь голова дырявая, — разводя руками, посетовал он.

— Ничего. Бывает.

— А ты случайно не на машине?

Джейк покачал головой.

— Тогда не возражаешь, если я поймаю такси, и мы доедем до госпиталя? — спросил врач.

— Нет.

Дуглас и в самом деле быстро нашёл такси. Меньше чем через четверть часа они были уже на месте.

Кабинет доктора представлял собой небольшую, чуть вытянутую светлую комнату. Возле окна расположился письменный стол с папками, бумагами и кожаным хозяйским креслом. Справа от него стоял невысокий стеллаж с книгами медицинской тематики. Стену напротив украшали плакаты с изображением человеческих органов в разрезе; под ними стояла кушетка, к которой по-свойски примкнула белоснежная раскладная ширма. Всё как обычно. Со дня выписки из больницы тут ничего не изменилось.

Джейк уселся на кушетку и заскользил глазами по корешкам книг, из которых одни только названия уже могли вогнать в дрожь: «Абдоминальная хирургия», «Гнойная хирургия таза», «Абсцессы, флегмоны головы и шеи»… Он отвернулся и принялся изучать календарь на стене.

В это время распахнулась дверь, и на пороге появился Мартин Дуглас, держа в руках две дымящиеся чашки. Он улыбнулся и протянул одну из чашек ему:

— Держи, это тебя взбодрит.

В чашке был кофе. Обжигающе-горячий и очень ароматный.

— Спасибо, доктор, — поблагодарил Джейк, с удовольствием делая глоток.

Дуглас подошёл к столу и взял какую-то бумагу.

— Вот рецепт, о котором я говорил. Будешь принимать по одной капсуле два раза в день.

Он присел рядом. Джейк чуть подвинулся, складывая и пряча листок в карман.

Дуглас тоже отпил глоток.

— Красота! После холодного ветра — это то, что надо, — произнёс он и вопросительно взглянул на Джейка. — Как думаешь: суд уже закончился?

Джейк несколько секунд задумчиво поглаживал пальцем горячий бок чашки.

— Судя по реакции присяжных — для Нортона закончился. А вот для других только начнётся.

— Ты имеешь в виду Рафаэля Болларда?